По поводу внутримышечных инъекций
Академик РАН и РАМН, д. м. н. , профессор А. И. Воробьев
На заседании Московского научного общества терапевтов профессор Вадим Семенович Смоленский начал свой доклад с картинки: десять шприцов с иглами вверх, на которых сидят пациенты. Аудитория засмеялась, а докладчик с невозмутимым видом сказал: «Понимаю, смешно. Однако прошу учесть, что эти десять больных погибли только из-за неуместных внутримышечных инъекций». Это были пожилые больные с сахарным диабетом и какими-то кардиальными осложнениями. В те годы была модной кокарбоксилаза — для внутримышечных инъекций.
Нельзя не сказать вообще о модных лекарствах. Я хорошо помню, как мы назначали 40% глюкозу внутривенно при очень большом числе самых разных болезней. Как и всякое плацебо, она половине больных помогала.
Сегодня, работая в клинике, где много больных с резко сниженным иммунитетом, да ещё и пожилых, я забыл о самом существовании внутримышечного введения лекарств. Практически все действительно жизненно необходимые препараты так или иначе могут применяться внутривенно.
Два слова об анатомии внутримышечных инъекций. Как ни старайся, вокруг кончика иглы в месте прокола не может не образоваться гематома. А бактериемия представляет собой нормальное явление во взаимоотношениях микроба и человека. Из-за ничтожного количества бактерий в крови здорового человека посев их обнаруживает крайне редко. Но если бактерии (обычно речь идет о золотистом стафилококке) попадают в сгусток крови, возникает абсцесс. Кстати, это может случиться и на фоне антибиотической терапии, так как в тромб антибиотик не проникает.
При абсцессе ягодицы не надо ругать медсестер за якобы плохо вымытые руки. Виновата не сестра, а игла в мышце. Уже много лет, с тех пор как отказались от внутримышечных инъекций, мы не видим абсцессов ягодиц. Именно бактериемия, как нормальное явление у здорового человека, заставляет добавлять к консервирующему донорскую кровь раствору антибиотик.
Не могу объяснить, почему инъекционные флегмоны жировой клетчатки встречались реже мышечных абсцессов. Но в нашей клинике и подкожные инъекции — крайне редки.
Мы хорошо знаем, что лица старше 50-60 лет обычно становятся «возрастными гиперкоагулянтами». Добавление к возрасту сахарного диабета, сниженного иммунитета, травмы резко повышает у этого контингента больных вероятность возникновения местных или генерализованных воспалительных процессов.
Я уже как-то писал, что с момента обязательного профилактического введения гепарина при гиперкоагуляционном синдроме (тромбирование иглы при пункции вены, снижение фибринолитической активности, пожилой возраст) в нашей клинике стали очень редкими тромбоэмболии легочной артерии, практически исчезли смертельные исходы от ТЭЛА, отпала потребность в кавафильтрах.
С тех пор, как в клинике был полностью ликвидирован дефицит туалетной бумаги и были созданы условия для подмывания больных (пусть читатель простит автору бытовой прозаизм, но разговор врача с поступившим больным начинается с разъяснений, как надо ухаживать за промежностью), полностью исчез парапроктит, стали крайне редки случаи воспаления геморроидальных узлов. И то и другое в прошлом — бич гематологии, онкологии и вообще пожилых больных независимо от основного заболевания.